Всем остальным говорю: я не хочу дорого платить за энергетическую независимость от России, поскольку мне кажется, что это просто не выгодно.
Я говорю об этом, потому что недавно под текстом одного блоггера об атомной электростанции я нашел такой комментарий: «Так же, как много людей покупают более дорогой бензин на Statoil только потому, что это не российский LUKoi, так и относительно электричества – я не против того, чтобы оно стоило в два раза дороже, если только это уменьшит зависимость от России. Или вам так нравится Россия и вы не против того, чтобы ваша судьба зависела от обезьяны с гранатой?»
Я подумал: хорошо, что еще есть такие люди. Идеалисты, готовые жертвовать своим благополучием ради высшего добра и верящие в то, что их установки и поступки могут что-либо изменить (если только декларируемые ими установки в реальной жизни не превращаются в покупку белорусского дизельного топлива в каком-нибудь захолустном гараже).
С другой стороны, и Statoil, и LUKoil продают бензин, который производит Orlen Lietuva. Чаще всего из той же российской нефти. Окончательный результат почти тот же, разница только в том, что «наказывая» Россию, идеалисты направляют часть прибыли, зарабатываемой в Литве за счет продажи горючего, в Норвегию.
Становимся ли мы в связи с этим менее зависимыми от России? Вряд ли, но внутреннее убеждение и удовлетворение также важны.
Потом я попытался вспомнить, на сколько за последние годы подорожали электроэнергия и газ. Я могу ошибаться, но мне кажется, что электроэнергия – примерно в два раза, а газ (это я могу сказать точно) – в три раза.
Конечно, было бы неверно утверждать, что рост цен на электроэнергию и газ был напрямую связан со стремлениями Литвы к энергетической независимости. На это повлияло и закрытие атомной электростанции, и обязательства перед ЕС относительно акцизов, и изменения мировых цен на нефть.
Но я хорошо помню, как год назад министр энергетикb Арвидас Сякмокас обещал, что газ через год подешевеет на 15%. И я знаю, что с 1 июля я буду платить за него на 25% дороже. Я понимаю, что это, в сущности, и является ценой, которую я плачу за энергетическую независимость страны от России. Точнее – за идею энергетической независимости.
Поэтому возникает вопрос: если до тех пор, когда мы уже сможем использовать газ, импортированный через наш собственный терминал сжиженного газа, и когда по проводам уже потечет электроэнергия, произведенная на Висагинской атомной электростанции, мы ежегодно будем платить на 25% дороже, и если после начала работы терминала и АЭС стоимость электроэнергии и газа все равно будет зависеть от мировых цен, достигнем ли мы своей цели?
Не случится ли так, что, достигнув желаемой энергетической независимости от России, мы вдруг поймем, что инвестиции в нее стали нашей самой большой зависимостью, поскольку на другие инвестиции не хватило ума и средств. Не будет ли это значить, что Россия в сущности победила?
У меня нет ответа на этот вопрос, но я также не уверен в том, что электроэнергия, которая не из России, но стоит в два раза дороже, делает нас менее зависимыми.
